Сергей Дубинин — председатель наблюдательного совета ВТБ, глава Центробанка в 1995—1998 годах. «МН» поинтересовались у бывшего главного банкира страны, можно ли заподозрить в нынешних событиях на фондовом рынке признаки грядущего глобального кризиса.

— Некоторые эксперты говорят, что сейчас события идут по сценарию 2008 года.

— Я бы так не сказал. Тогда имело место надувание пузыря и накопление плохих активов, в результате чего банки фактически оказались неспособны кредитовать сделки. Правительствам пришлось не только закачать деньги [деньги] в банковскую систему, но и застраховать сделки, выступить гарантом по ним. Сегодня мы ничего этого не видим, мы не видим институтов, которые могли бы рухнуть.

Но мы видим сегодня другое, то, что является последствием ситуации 2008 года. Чтобы взять на себя такие гарантии, правительства были вынуждены финансировать свои обязательства, наращивая долг. Сегодня в ряде стран, например в Японии, уровень долга превысил критические пороги. Этот «долговой навес» создает риски и неопределенность. Греция фактически объявила дефолт [дефолт] , тактично названный реструктуризацией. Крупным экономикам такое решение вряд ли подойдет, им придется сокращать долги, снижая расходы, проводя предельно консервативную политику. Это негативно скажется на темпах экономического роста. В то же время напрашивается решение обесценить долги за счет инфляции. И такая политика тоже, возможно, будет проводиться. В этом случае ситуация будет отчасти напоминать конец 70-х годов прошлого века, который в США обозначали как эпоха стагфляции (высокая инфляция [инфляция] при стагнирующей экономике). Это будет означать, что мировую экономику может ждать длительный — примерно три-пять лет — период застоя или низких темпов роста на высоком уровне инфляции.

— Как в такой ситуации эти несколько лет переживет Россия?

— Рынок России относится к категории Emergency market, то есть к рискованным рынкам. Это хорошо видно по ситуации на нашей бирже, с ценными бумагами российских компаний. Достаточно оказалось того, чтобы S&P снизил рейтинг США, причем заранее объявив об этом, как индексы стали падать, инвестор принялся уходить из рисковых российских активов. Это означает, что предприятия и субъекты, накопившие серьезные кредиты в иностранной валюте, должны будут перекредитоваться, чтобы выполнить свои обещания. Но сделать это им будет непросто, поскольку цена денег окажется для отечественных заемщиков более высокой, чем сейчас

В непростую ситуацию попадет и бюджет, который относительно сбалансирован при цене на нефть не ниже $80 за баррель. Если цена на нефть будет держаться ниже, придется существенно сокращать расходы. А они состоят в основном из социальных обязательств и расходов на оборону. Это будет непростое политическое решение.

— Будет ли обладать тот, кто станет в 2012 году президентом, ресурсом для подобных непопулярных решений?

— Я не буду оригинален, если предположу, что выбор президента будет проходить в парадигме действующего тандема. У обоих из его членов достаточно политического веса, чтобы принять непопулярное решение. Тем более что основания для него — проблемы в мировой экономике — очевидны и понятны. Правда, такое решение могло быть принято и раньше, однако власти старались, напротив, расходы наращивать. Причина заключается в том, что правительство опасалось снижения темпов экономического роста. А рост поддерживается в том числе за счет тех денег, которые домохозяйства вовлекают в экономику.

— До какого уровня может ослабнуть рубль?

— Слабый рубль на самом деле выгоден нашим экспортерам. Я напомню, что российским монетарным властям приходилось применять меры против излишне крепнущего рубля. Поскольку экспортеры сырья формируют значительную долю доходов бюджета, то ослабление рубля в некоторой степени компенсирует их потери от снижения цены на нефть. Что касается последней, то гадать, наверное, не приходится, — в этой формуле слишком много переменных.

— Сколько продлится острая фаза фондового кризиса?

— Если говорить о том, что мы наблюдаем прямо сегодня, то есть о волнениях на мировых финансовых рынках, то, думаю, это закончится через три-четыре дня. Полагаю, что к выходным все успокоится. Но если говорить о долгосрочных явлениях, то, как я уже говорил, нас ожидает впереди несколько непростых лет.

— Как будет вести себя инфляция в стране в эти годы?

— Ее уровень вот уже на протяжении 20 лет остается в России высоким, усилия властей побороть инфляцию не слишком успешны. Это закрепляет тенденцию, которую чем дальше, тем сложнее переломить. Однако именно в силу того, что это уже длинная история, Россия к инфляции привыкла. В результате я не ожидаю, что ее уровень выйдет за пределы 7—9%. Хуже то, что Россию ждет период низкого экономического роста. Рост в 4%, который мы получаем после того, как ранее росли на 7% в год, выводит нас из числа стран — лидеров по этому параметру. Появляется много государств, которые нас обгоняют по темпам ВВП, и это не только Китай, но, скажем, уже и Индонезия, и Бразилия. В этом для нас ничего хорошего нет.

— Наверное, переводить экономику на инновационные рельсы при таких темпах будет непросто?

— Конечно, непросто, но эта задача и раньше выглядела очень непростой.